СЕРГЕЙ КОРЗУН: Добрый вечер всем. Сергей Корзун это я, а мой сегодняшний гость Андрис Лиепа. Андрис, добрый вечер.
АНДРИС ЛИЕПА: Добрый вечер всем.
С. КОРЗУН: Обладатель звучной балетной фамилии, которую сам, между прочим, и приложил руку, чтобы она с тала еще более звучной. Возродил Дягилевские сезоны, еще с давних пор уже, заслуженный пенсионер России, можно так сказать.
А. ЛИЕПА: Да, конечно.
С. КОРЗУН: Сколько лет уже на пенсии?
А. ЛИЕПА: Ну, обычно в балете 20 лет и ты пенсионер. Вот если мне 47, значит, уже где-то лет 7 я уже официальный пенсионер. Но хотя ставить спектакли и делать какие-то необычные проекты я начал раньше. Так что где-то с 32 лет занимаюсь режиссурой.
С. КОРЗУН: Понятно. А пенсионное удостоверение есть? И пенсию получаете? Большую, наверное.
А. ЛИЕПА: Ну, удостоверения нету, потому что я не проработал на одном месте. Я в Большом театре проработал 8 лет, а потом поехал по всему миру.
С. КОРЗУН: Интересно, за работу в Америке, Швейцарии, прочих странах не дают что ли пенсию российскую?
А. ЛИЕПА: А вот интересно, кстати, хороший вопрос, потому что в Америке я проработал 2 года и пенсию, которую я там зарабатывал мне потом вернули. Т.е. с каждой зарплаты, отчисления, который я получал, мне потом вернули. Так что это все логично и правильно.
С. КОРЗУН: Ну, Вы работали исключительно грин кард, разрешение на работу.
А. ЛИЕПА: Ну, грин кард не было, было разрешение на работу, и я отчислял на Агма Юнион, мне потом прислали деньги на счет, которые я заработал, и которые не использовал, как пенсионер в Америке.
С. КОРЗУН: И об этом эпизоде Вашей биографии еще вспомним. Ну, Вы родились в семье, понятно, Мариса Лиепы…
А. ЛИЕПА: И Маргариты Жигуновой.
С. КОРЗУН: И Маргариты Жигуновой. Не сказать, что детство у Вас было бедное…
А. ЛИЕПА: Театральное.
С. КОРЗУН: В 5 лет пошли сразу на «Щелкунчик», по-моему.
А. ЛИЕПА: Даже раньше. Я так понимаю, в 5 лет я уже смотрел класс, в котором папа занимался в Большом Театре с великими, великими. И Майя Михайловна Плисецкая, и Васильев, Максимова, Фадеечев. Т.е. это все с самого детства.
С. КОРЗУН: Вот сейчас на этом этапе можете сказать, что отцу было бы, будь он жив Царствие ему Небесное, не стыдно за Вас. Что Вы как бы дела продолжили.
А. ЛИЕПА: Ну, на самом деле Фонд существует больше 10 лет, фонд им. Мариса Лиепы, очень много занимаемся благотворительными акциями, хочу еще раз поблагодарить как раз «Эхо Москвы» за то, что нам помогли недавно провести концерт, посвященный юбилею первого московского Хосписа. И именно Ваша радиостанция нам очень помогла в этом. А отец тоже очень много занимался благотворительностью, и так получилось, тогда это не было в такой форме, как сейчас. Вот у нас можно фонд открыть, и как-то заниматься интересными творческими делами. А он просто перечислял деньги в Фонд мира. Вот такая удивительная история. Все смотрели, как на какую-то пиар акцию. Но я так понимаю, что у отца было какое-то хорошее, доброе сердце, которое он не каждому открывал. Очень многие люди считали его недоступным и достаточно таким холодноватым человеком, потому что он латыш. И очень многие не понимали, как он действует в этой жизни, и что для него главное. Семью очень любил. Был всегда с нами очень весел. И у меня и у Илзе какие-то потрясающие впечатления детские, потому что отец всегда с нами смеялся, занимался спортом. Мы обязательно ездили на Ленинские горы, бегали, и он мне подарил первый скейт, на котором я начал бороздить просторы Москвы. А по Брюсову переулку, тогда это была улица Нежданова, спускался вниз на скейте в серебряной куртке и девочки до сих пор вспоминают.
С. КОРЗУН: Рад, что вывел Вас на эту историю, но от вопроса Вы ушли. Вопрос-то я имел в виду чисто творческий. Потому что помнят Мариса Лиепа не как человека, который передавал деньги в Фонд мира, Вы же понимаете, а как Спартака, допустим.
А. ЛИЕПА: Красс, «Спартак» — очень интересный спектакль, который ему действительно в жизни повезло. У него есть такая роль, которая, наверное, за которую его называли Лоренс Оливье в балете. А когда он приезжал в Лондон, и танцевал Красса, такое потрясающее междометие или какую-то фразу написал английский критик Клайв Барнсон написал: его мозг танцует, а тело думает. Когда он исполнял роль Ромео в «Ромео и Джульетте», на самом деле все, кто знали отца, часто меня путают. Вот сегодня мне позвонил один корреспондент. И говорит: Марис? Я говорю: нет, это Андрис. Ой, извините, все сразу как-то пугаются. Я все равно Андрис Марисович. Поэтому если русских иногда называют Петрович, Николаевич.
С. КОРЗУН: Марисович.
А. ЛИЕПА: Марисович. А в Латвии же отчеств нет, поэтому иногда в виде такой шутки, хохмы меня называли в Риге – Маарисович. Маарисович приехал. Даже не Андрис, а Марисович.
С. КОРЗУН: А я все-таки буду настаивать на своем вопросе. Я помню его. А вот Ваша судьба в балете в том, основном, что делал отец, как сложилась. Стали Вы достойным сыном своего отца?
А. ЛИЕПА: Ну, наверное, это кому-то другому судить. Всегда старался все делать не на 100, а на 200%. Я понимал, что родился не в простой семье. Мама – актриса замечательная драматическая. Папа – величайший танцовщик 20 века. И конечно, надо было как-то соответствовать уровню какого-то творческого потенциала семьи. И часто говорят, что природа на детях отдыхает. И это очень часто в нашей семье звучало. И сейчас приятные какие-то впечатления от тех людей, которые смотрят за нами и видят и говорят, что это изречение не совсем правильное в формате Вашей семьи.
С. КОРЗУН: С сестрой Илзе в детстве дружили, дрались? Как? Ну, оба занимались балетом, собственно.
А. ЛИЕПА: Оба занималась балетом, мы партнерами были. Потом, когда поступили в Большой театр, стали делать какие-то свои проекты. И Илзе танцевала со мной «Видение розы». А отец у нас преподавал дуэт. Мы вместе стояли. Нас часто ставили, по характерному мы танцевали вместе, не знаю, очень хорошо венгерские танцы, испанские танцы, что-то все вспоминаю.
С. КОРЗУН: Ну, это на сцене, а дома-то приходили домой и начинали из-за чего-нибудь ссориться, драться. Ох, как ты мне надоела, ох, как ты мне надоел.
А. ЛИЕПА: А мы учились с ней в одном классе. Так получилось, что не смотря на то, что мы с ней почти погодки, учились в одном классе. Т.е. у нас разница 2 года почти. 1 год и 11 месяцев. А поступили в один класс. И доучились вместе в одном классе, поэтому нам было удобно. Вместе уходили, вместе приходили. Делали уроки, давали друг другу списывать.
С. КОРЗУН: И кто за кого делал больше?
А. ЛИЕПА: Ну, Илзуня, конечно была, наверное, более прилежной, чем я, но у меня какие-то были хорошие предметы, там история, географию очень любил. И был в любимчиках у педагогов, поэтому думаю, что по истории, по географии мог бы дать фору даже ей. История балета, история искусства.
С. КОРЗУН: Андрис Лиепа в эфире радио «Эхо Москвы» в программе «Без дураков» и Илзе Лиепа.
ИЛЗЕ ЛИЕПА: Андрис всегда для меня был человеком после отца следующим по авторитету в нашей профессии. В детстве мы, как все нормальные дети, прошли период всех вредностей и сложностей, но, к счастью, это не помешало нам в юности идти навстречу друг к другу, уважать, ну, просто любить друг друга. Перед премьерой в Парижском театре Шанзежелизе проходит генеральная репетиция, у меня новый костюм. Я решают огромную проблему, танцевать ли мне в черном трико и в черных туфлях, или в розовом трико или в розовых туфлях. Андрис, не смотря на то, что он рулевой и руководил в этот момент гигантской машиной театральной, левой рукой включил камеру и снял мою генеральную репетицию так, чтобы я после нее могла сама посмотреть и принять вместе с ним правильное решение относительно того, какую поставить заключительную точку в моем костюме.
С. КОРЗУН: Илзе Лиепа – сестра Андриса. Алаверди какую-нибудь историю рассказывайте. Вы теперь не можете отказаться из совместного детства.
А. ЛИЕПА: Из детства?
С. КОРЗУН: Ну, не из детства. Из юности.
А. ЛИЕПА: Из детства, что-то я помню, мы нашалили и я даже не помню по какому поводу, но как-то нас отец решил наказать. Наказание было очень фирменным. Взял, открыл Шекспира и сказал: когда я приду, чтобы было выучено отсюда и досюда.
С. КОРЗУН: Ничего себе. Представляю, как Вы ненавидите Шекспира с тех пор.
А. ЛИЕПА: Да, нет, все игры, все даже наказания оказались очень даже в жилу. Илзе играет сейчас в драме. Я когда-то сыграл Есенина в Японии. Так что даже поэтические такие опусы первые, они пошли, наверное, с таких маленьких экспериментов отцовских.
С. КОРЗУН: И сейчас тоже в замечательных отношениях с сестрой? Вместе работаете?
А. ЛИЕПА: Ну, да, на самом деле она у нас была звезда прошлых русских сезонов, которые мы провели в июне этого года в Париже. В этом году столетие Русских сезонов. Сейчас готовим потрясающий проект на следующий год. 2010 – это год культуры России во Франции. И второй Русский сезон, который мы повезем в Париж, театр Шанзелизе, у нас уже новая звезда. Это замечательная балерина Большого театра Мария Александрова. Она исполняет в двух балетах главные партии. Это «Павильон Армиды», спектакль, который восстанавливали и делали специально для нее. Вот, наверное, в этом феномен Дягилева, который мог для артиста создавать спектакли. К сожалению, наши театры на сегодняшний день отстают в этом начинании. И поэтому на артистов мало кто что делает. Берут репертуарные планы. Составляют их непонятно почему. А Маша совершенно феноменально станцевала сейчас «Жар птицу». Был тур по России. Я сегодня в 6 утра вернулся из Нижнего Новгорода.
С. КОРЗУН: Как раз к вопросу, Наташа из России: «Андрис, люблю Вашу семью. Мариса, Илзе и Вас. Дай Бог Вашей сестре здоровья и удачи. Марис был потрясающий танцовщик. Но и Вы с сестрой не подкачали. Планируете ли гастролировать по стране?» А то я уже обратил внимание, что два раза слово «Париж» произнесли. А пока вот первый раз Нижний Новгород.
А. ЛИЕПА: У Дягилева была задача вывести Русские сезоны в Париж и прорубить окно в Европу для русского искусства. Он с ней справился совершенно феноменально.
С. КОРЗУН: Потом это окно закрылось с обратной стороны.
А. ЛИЕПА: Да. Вот до 1929 года, пока жив был Сергей Павлович, Русские сезоны благополучно бороздили все европейские страны, и ну пробито было окно. К сожалению, все лучшие представители русского искусства того времени и начала прошлого века остались вместе с Дягилевым. Перечислю нескольких. Поймете, насколько страшна была потеря. Сам Дягилев, Стравинский, Нижинский, Павлова, Карсавина, Ида Рубинштейн, Лев Бакст, ну, сейчас просто перечислять и перечислять. Дальше Баланчин и Мясин. Серж Лефарь- это все те люди, которые остались. Бронислава Нижинская, Михаил Михайлович Фокин с супругой. Т.е. практически семьями люди уезжали. Вот представьте, насколько оголился наш культурный генофонд.
С. КОРЗУН: И откуда все это взялось в послевоенное время?
А. ЛИЕПА: Все это осталось за границей. А у нас развивалось направление соцреализма. А вот то, что мы называем – серебряный век и великолепные постановки начала прошлого века. То, что мы именуем Русские сезоны, они, к сожалению, остались за границей. И вот уже в 93 году мне удалось восстановить «Жар птицу», «Петрушку», «Шахеризаду». А сейчас восстановлено уже 9 балетов из репертуаров Русских сезонов. Для Коли Цискаридзе восстанавливали «Синеного бога». Для Ирмы Ниорадзе восстанавливали «Тамар». Поэтому мне очень важно и интересно, что все артисты, Илзе станцевала «Болеро», которое когда-то танцевала Ида Рубинштейн. Прекрасно танцует в «Шахеризаде». А вот сейчас будущий сезон мне очень приятно, что у нас есть замечательная труппа, с которой я работаю, это «Кремлевский балет», художественный руководитель Андрей Борисович Петров. Молодежь за 4,5 года абсолютно погрузилась в это направление восстановленных спектаклей из Русских сезонов.
С. КОРЗУН: Андрис, а как Вы восстанавливали? Насколько я помню, в начале прошлого века на видео вроде как не снимали балет. Поэтому все, что Вам осталось, это фотографии, эскизы какие-то декораций.
А. ЛИЕПА: Ну, если кто вот реально понимает, как балеты передаются, через поколение. Они передаются из ног в ноги. То бишь, мне «Видение розы» передал отец. Отец работал до этого долго, очень скрупулезно восстанавливая по каким-то воспоминаниям, встречался с Тамарой Карсавиной в Лондоне, с Антоном Долиным, с Сержем Лефарем, с Ольгой Спесивцевой. Вот так получилось, что у него в жизни были эти встречи. Передал это мне. Илзе со мной этот спектакль станцевала в Лондоне. Мы это записали. А, например, «Жар птица», она так и шла за границей. Она никогда не прекращала своего движения по Европе. «Жар птица» идет в Парижской опере, была поставлена в Ковен Гардене, в Американ Балей Титр, шла даже в труппе у Барышникова, у которого я тоже работал. А «Петрушка» точно так же до 42 года. Пока Михаил Михайлович Фокин не умер, он сам курировал эти спектакли. Потом все-таки кино появилось, 16-миллиметровые камеры все заснимали, я видел, например, репетиции «Шахеризады» в Голливуд Бойле, которые мне внучка Михаила Михайловича передала и показала, как одному из тех людей, которые занимались реально восстановлением спектаклей. А все это шло. «Шарехеризада» шла в Бостоне, мы получили записи. От Брониславы Нижинской мы получили, от внучки ее Наталии Райенц мы получили «Болеро», которое последний раз снималось там в 56 году. А до 76 года восстанавливалось каждый. И вот так вот передается. Что-то утеряно. Например, «Павильоны Армиды» и «Синий бог» нам пришлось восстанавливать по воспоминаниям, по фотографиям. Но это была скрупулезная работа. Я когда-то залез в запасники Библиотеки Луначарского в Санкт-Петербурге, в которую Виталий Фокин в 57м году переслал два огромных сундука с материалами Михаила Фокина, которые когда-то он завещал передать в Советский Союз. И только в 92м году мне открыли вот эти два сундука. И там я увидел «Отель Монте-Карло», маленькая зарисовка «Жар-птицы», как Жар-птица сидит на плече у Ивана царевича. Какая разводка кордебалета в «Шахеризаде». И все это осталось, все это существует. Те, кто действительно занимается хореологией, хореографией, могут попасть в эти запасники и что-то для себя откроют интересное.
С. КОРЗУН: Многое восстановили? Сколько еще хотите восстановить из Дягилевских сезонов?
А. ЛИЕПА: Ну, вообще, мечтал сделать очень интересный проект, связанный с «Клеопатрой». Это один из тех спектаклей, который поразил когда-то французов именно в сезон 1909го года. Очень интересный проект, мы нашли музыку Черепнина. Тоже в Фонде Николая Черепнина. Это «Нарцисс», Коля Цискаридзе, когда танцевал небольшую версию, которую сделал Касьян Голейзовский, а полный спектакль с костюмами, декорациями Бакста задумал и можно его восстановить и сделать совершенно феноменальный проект реконструкции этого спектакля.
С. КОРЗУН: Что для этого нужно, если коротко? Желание? Деньги? Желание у Вас есть.
А. ЛИЕПА: Желание есть. И я думаю, что если мы хорошо пройдем в этом году в Париже в марте будущего года, я надеюсь, что и найдутся те люди, которые помогут нам это восстановить.
С. КОРЗУН: И мой сегодняшний гость, напомню, Андрис Лиепа. Андрис, мы с Вами говорили о том, как в начале прошлого века балетные артисты покидали нашу страну. Но нечто подобное произошло и во второй половине также прошлого века, собственно о котором мы говорим. Барышников, Нуриев, Вас чуть не потеряли. Правда, Вы не сбежали, как тогда говорили, а, по-моему, были первым танцовщиком, которому было официально разрешено уехать работать за границу.
А. ЛИЕПА: Да. И работать в труппе у Михаила Барышникова, который на то время еще был…
С. КОРЗУН: Не въездным.
А. ЛИЕПА: Это мягко сказано.
С. КОРЗУН: Как минимум.
А. ЛИЕПА: А американцы называли меня — перестройка кид, потому что дитя перестройки, начало горбачевской оттепели, она дала совершенно другой толчок развития отношений с США, и в первую очередь дала возможность артистам уезжать и возвращаться. Ну, грин кард я никогда в Америке не делал. Чем поразил американцев просто до глубины души. При поступлении в труппу каждый человек сразу же бежит и оформляет себе грин кард. Я сказал, что, ребята, у меня есть эйч уан, рабочая виза на год. Зачем мне нужна Ваша грин кард. И для иностранцев это был совершенный нонсенс, потому что все они понимают, что грин кард дает возможность безвизового въезда в США. То, чего все на самом деле и добивались.
С. КОРЗУН: Ну, вот пошел каким-то нестандартным путем.
А. ЛИЕПА: Это Вы что выезжали из США куда-то на гастроли, и потом опять визу надо было получать, чтобы въезжать?
С. КОРЗУН: Она у меня была годовая эйч уан, поэтому она рабочая.
А. ЛИЕПА: А, рабочая.
С. КОРЗУН: А какие-то экономические преимущества давала грин кард по сравнению с эйч уан?
А. ЛИЕПА: Ну, грин кард дает не преимущества, а наоборот, я-то на самом деле еще понимал, что все налоги, которые придется платить, которые я работал уже в Европе и тоже там танцевал. А те, кто имеет грин кард, должны платить налоги и европейских заработков тоже. На самом деле это достаточно такая двоякая история.
С. КОРЗУН: Т.е. патриот России Андрис Лиепа еще и терял на том, что не захотел приобрести грин кард. А что сложно было там ну как бы внедриться в эту обстановку? Почему на самом деле о грин кард не думали то?
А. ЛИЕПА: Какое-то время было фантастическое. Я сейчас думаю, что то, что я туда рванул, было фантастически. Все решили, что вот еще один сбежавший элемент и так и мучили Илзу какое-то время. Потом когда я через 3 месяца вернулся, поверг всех в шок, пошел к министру культуры, пытался с ним поговорить, что хотел продолжать работу, дайте мне возможность год поработать в Америке. В общем, в итоге все закончилось очень хорошо. Не буду рассказывать целиком всю эту историю я, наверное, первый танцовщик, который получил официальное разрешение на выезд. У нас же были тогда выездные визы. Т.е. каждый выезд должен был быть санкционирован, как минимум, министерством культуры и министерством иностранных дел. И наверное, каких-то внутренних еще служб. Вот пока это утверждение не приходило, визу на выезд не давали. А вот у меня была многократная выездная виза. Такая была только у Виардо, у пианиста.
С. КОРЗУН: Ну, в Америке-то чего не осели? Я Вас, конечно, не зову назад в Америку. Семьей вроде обзавелись.
А. ЛИЕПА: Знаете, на самом деле было совершенно феноменальное предложение от Олега Виноградова. Он приехал на гастроли с Кировским театром летом. Я год отработал уже с труппой Михаила Барышникова. В начале сезона где-то в сентябре, в октябре Михаил ушел из труппы, и у меня был контракт еще на год. И когда я приехал в Петербург, станцевал там как раз вечер, посвященный Нижинскому, станцевал «Видение розы», Олег Михайлович сказал: Андрис, оставайся. Если хочешь, приезжай. В феврале едем на гастроли в Париж, будем в Опера танцевать «Петрушку». Он поставил новый балет «Петрушка». Хочешь, станцуешь ее. Я, на самом деле, сделал какой-то совершенно феноменальный рывок, бросок, прыжок, и вернулся в Советский Союз.
С. КОРЗУН: Корни, стало быть, не пустили в Америке. Я и о Вашей первой жене спрашиваю, расстались так, потому что она не захотела возвращаться в Россию?
А. ЛИЕПА: На самом деле она работала в ООН, и продолжает так и работать там. Мы с ней очень хорошо дружим, и ну просто, знаете, как бывает. Разошлись такие пути, никто не захотел сдавать своего места. Я творческого, а она своего интересного места в ООН, которое она занимала.
С. КОРЗУН: И друг другу в упрек это не ставите сейчас. Вот разошлись и разошлись.
А. ЛИЕПА: На самом деле это какая-то такая история настроения. Бывают иногда такие моменты в жизни, когда вроде бы делаешь не по логике, а по какому-то настроению. И ты вспоминаешь это с какой-то любовью и хорошим чувством.
С. КОРЗУН: Ну, и в Россию Вы вернулись так как-то против течения.
А. ЛИЕПА: Тогда была не Россия, тогда был Советский Союз.
С. КОРЗУН: Подождите, вы в 88м уехали, а в 90м Вы еще возвращались.
А. ЛИЕПА: Так я вернулся в 90м.
С. КОРЗУН: В 90м, потому что мне казалось, что это была уже Россия. Это уже 91, 92 год.
А. ЛИЕПА: Я еще попал под раздачу, когда нечего было есть в Ленинграде. У меня не было талонов.
С. КОРЗУН: Так это долго длилось, это несколько лет.
А. ЛИЕПА: Я прожил 3 года, по-моему, в гостинице «Советская». Я там в Петербурге, потом театр стал Мариинским, город стал Петербургом. И я там прожил 7 лет. И 7 лет работал в Ленинграде, в Петербурге.
С. КОРЗУН: Возвращенец Андрис Лиепа. Там же и встретили Вашу нынешнюю супругу?
А. ЛИЕПА: Да. Катюшу, но она тоже москвичка.
С. КОРЗУН: Служебный роман был. Насколько я помню, историографы описывают, или Вы сами в каком-то интервью говорили, что это было, Вы очень любили заниматься вечером. И она тоже там была. Ну, и соответственно волей неволей…
А. ЛИЕПА: Да, это тоже роман по интересам. Когда два человека встречаются в пустом зале в 10 часов вечера, это уже что-то из какой-то такой воркоголической романтики. Т.е. могу называть себя трудоголиком. Наверное, Катюша тоже такая была.
С. КОРЗУН: Ну, если они встречаются вечером в одном и том же зале, они или начинают друг друга ненавидеть, или начинают друг друга любить. У Вас произошло, насколько я понимаю…
А. ЛИЕПА: Нет, у нас были еще гастроли в Париж. С Парижем связано очень многое, и первые мои гастроли в Париж были как раз в театр Шанзелизе. И я танцевал тогда в программе Васильева, посвященной Улановой. Кстати, в ближайшее время будем отмечать столетие Галины Сергеевны 8 января. А с Катюшей, тоже это были гастроли с Кировским театром. В Париже в Опера я танцевал «Петрушку». Это тоже было очень символично, потому что до этого где-то за 2 недели я побывал на кладбище Сан-Микель в Венеции, где похоронен Сергей Павлович Дягилев и Стравинский. И так это все завязалось в какой-то такой клубок сумасшедший. Вот до сих пор я занимаюсь теми проектами, которые когда-то создавали Дягилев, Стравинский, и полтора года назад фестиваль «Черешневый лес» вывез 40 деятелей культуры туда в Венецию. И на острове Сан-Микеле возлагали цветы. А там есть такая традиция, Дягелеву кладут свои туфли на такой очень интересный постамент, который на могиле, артисты балета. Это, в общем-то, для артиста балета туфли – это как скрипка для музыкантов. В общем, это такое то, без чего артист не может жить. А я положил свои диски, которые я посвятил именно тем работал, которые сделали Дягилев, Стравинский, это «Жар-птица» и «Петрушка», и вот это все положил прямо на могилу Дягилеву и Стравинскому. И я думаю, что очень символично это все было.
С. КОРЗУН: Андрис Лиепа. Это правда, что Вы приняли православие, ради жены, ради возможности обвенчаться?
А. ЛИЕПА: Ой, наверное, знаете, есть такое выражение, Господь как-то привел, вразумил, ну, не могу сказать, что мотивация была только такова. Ну, вот какое-то внутреннее прозрение было.
С. КОРЗУН: А в детстве крестили Вас?
А. ЛИЕПА: Да. Бабушка.
С. КОРЗУН: В лютеранстве.
А. ЛИЕПА: В Риге, там все лютеране. Ну, в основном.
С. КОРЗУН: Бываете часто сейчас в Риге?
А. ЛИЕПА: Каждый год обязательно. Мы делаем вечер памяти отца в Риге в Латвийской национальной опере. Мне вручили орден трех звезд за вклад в развитие культуры в Латвии. Мы очень много делаем. Фонд начинался как раз в Латвии. Фонд отца. И потом мы его перевели сюда в Москву. И в Москве было очень много интересных акций. И такая очень важная, что на доме, в котором жил отец, в Брюсовом переулке появилась памятная доска мемориальная. Это еще Владимир Викторович Васильев помогал нам это делать. И мне кажется, что все это как-то продолжает память об отце. И то, что мы делаем сейчас, спектакли, постановки. Даже какие-то необычные проекты. Я вот с Ксюшей, с моей дочкой очень люблю смешариков…
С. КОРЗУН: Сколько сейчас дочке, кстати?
А. ЛИЕПА: Дочке уже 11. Но мы с ней выросли на смешариках. Им уже 6 лет, там сколько будет, 7. А 5 лет мы делаем большие такие смешар-проекты в Гостином дворе. Сегодня я услышал, что правительство решило, что все-таки отдыхать мы будем до 10 числа, а мы до 10 числа как раз делали новогоднее шоу «Смешарики в Гостином дворе». В следующем году год Тигра и я, и Ксюша, мы тоже по гороскопу тигры. И вот у нас будет новая девочка, которую зовут Тигриция. В смешариках, если кто знает там вообще у нас был очень интересный Мышарик, это год Мыши был. А в этом году Тигриция будет новогодняя звезда. Такой интересный проект.
С. КОРЗУН: Андрис, а Вы ощущаете себя русским, латышом, человеком мира? И вообще что у нас сейчас в России с Латвией-то происходит? Скажите? Мы – друзья, враги, просто соседи?
А. ЛИЕПА: На самом деле в Латвии очень сложно сейчас. Разговаривал со своей тетей, вот буквально позавчера она мне позвонила, сказала, что очень тяжело. А это мы почувствовали летом. Мы приезжали туда с проектом «Русские сезоны». «Павильон Армиды» привезли, потом и поехали Москва-Рига-Париж. У нас был такой тур. Мы из Москвы в Ригу. В Риге станцевали спектакли. Потом приехали в Париж. И обратно возвращались через Ригу. Почувствовали, потому что сложности были просто финансового порядка. Люди хотели пойти в театр, но денег нету просто на покупку билетов. И в опере отменили три новых постановки, которые были уже запланированы. Ну, тяжело. А отношения — вот, встретились с новым мэром латышской столицы – Нил Ушаков. В посольстве Латвии были. Ну, как-то, знаете, проблемы сплачивают людей, на самом деле. И все, наверное, понимают, что Россия – самый близкий сосед. И мы с Илзой много делаем для того, чтобы все-таки культурные связи не прерывались.
С. КОРЗУН: А латышское гражданство есть у Вас, нет? Не задумывались об этом?
А. ЛИЕПА: У меня есть почетное гражданское. Такое же, как у Гедеона Кремера. И как-то так это все было сделано тоже очень солидно, приятно, и когда вручали орден трех звезд с Вией Артманэ мы получали. Это последний раз, когда я ее видел. Конечно, уникальная актриса. И недавно справляли такой уже, ну, как бы без нее ее юбилей. Ну, конечно, жалко, что такие люди уходят. Ну, на самом деле очень люблю Прибалтику. В Прибалтике у нас интересный хореограф Юриус Маригинас работает. Он поставил три новых балета для Илзе. Для Маши Александровой сделал «Павильон Армиды» совершенно фантастический спектакль, который мы повезем в Париж, — с фонтами, с музыкой Черепнина, с костюмами, которые восстанавливала Анна Нежная. Это костюмы Александра Бенуа. Мы скрупулезно все это восстановили. И я надеюсь, что французы должны быть в хорошем смысле шокированы, потому что у нас едет и Коля Цискаридзе. Он будет танцевать фавна. Маша Александрова у нас танцует «Павильон Армиды» с Михаилом Лабухиным. Это звезда Мариинского балета, новый танцовщик молодой. Артем Ячменников танцует «Жар-птицу». Тоже с Машей Александровой. А Маша просто меня поразила своей работоспособностью и совершенно удивительным каким-то отношением к профессии. И я так понимаю, что профессия ей платит таким же отношением и успехом. Она в прошлом году ездила в Париж и танцевала там в Опера «Раймонду». И я просто, наверное, один из первых танцовщиков, который работал в этом замечательном театре. И я понимаю, как труд потом приносит тебе такие дивиденды, в виде подарков и возможности работать в разных труппах мира.
С. КОРЗУН: Андрис, я сейчас подумал, Вы перечисляли города. Да, Нью-Йорк, там у Барышникова. Париж, туда я вожу «Сезоны». Нижний, да, это еще до эфира говорили. Там пел Шаляпин. Рига. А Вы что-нибудь еще из этих городов сохраняете, кроме работы? Вы все о работе, о работе, и о работе. Или нет? Ну, коньяка в Риге нет. Там бальзам, правда, есть.
А. ЛИЕПА: Пиво есть.
С. КОРЗУН: Пиво есть рижское. Вы же, говорят, большой любитель коньяка.
А. ЛИЕПА: Нет.
С. КОРЗУН: Ценитель, по крайней мере, так представляли. Отец Ваш, сказывают, был большим любителем коньяка. И Вы сами вкус, цвет, и характер коньяка сопоставляли с музыкальными…
А. ЛИЕПА: Проект.
С. КОРЗУН: Т.е. это не то, что Вы думали, это проект.
А. ЛИЕПА: Нет, это проект был очень интересный, когда мы новый бренд коньяка прочувствовали через балетные номера. Мне пришлось придумать на каждую стадию создания коньяка, новый какой-то балетный номер, и сделать презентацию. Это очень интересный проект был. Но ценитель, наверное, каждый человек, который хороший напиток пробует, у него есть какое-то ощущение. Мне нравится в коньяке послевкусие. Но так я не могу сказать, что я любитель.
С. КОРЗУН: Так, ладно. От балета отходим. А «Сказку» для Жасмин делали?
А. ЛИЕПА: Еще как.
С. КОРЗУН: Много подобных проектов сейчас?
А. ЛИЕПА: Ну, очень хороший проект с Анитой Цой, два концерта серьезно было сделано. Сейчас с Анжеликой Агурбаш задумываем новое какое-то шоу. Надеюсь, что будет очень интересно. Это, наверное, будет весной. Жасмин – замечательная певица, с которой мы сделали очень хороший проект, который называется «Перепишу любовь». Очень здорово, до сих пор горжусь тем, что сделал что-то интересное на эстраде. Очень много работаю с разными эстрадными артистами. И Тамара Гвердцители. Был потрясающий проект, для нее, ее сольный концерт с Мишей Шафутинским. С Михаилом Турецким сделал очень хорошую программу с Аней Нежной вместе мы сделали в Кремле.
С. КОРЗУН: А вот вопрос от педагога из России. Ну, первая часть: есть ли продолжатели и ученики школы Мариса Лиепы? А второй: выдержит ли балет конкуренцию с короткими современными танцами, и с яркими шоу-постановками. Давайте сначала на вторую часть как раз. Это близко. Потому и задаю этот вопрос.
А. ЛИЕПА: Ну, на самом деле конкуренцию выдержит, просто потому что. Например, «Жар-птица», «Шахеризада» в следующем году справляют свое столетие. А «Кетс» к сожалению, сняли уже с проката, и «Кетс» уже не идут в Нью-Йорке. 20 с лишним лет они шли на Бродвее. А «Жар-птица» и «Шахирезада» 100 лет идут, в лучших театрах мира. Пока зритель не жалуется. Вот вчерашний успех в Нижнем «Жар-птицы» и «Шахирезады» вообще меня очень вдохновил. Французы вообще считают это все своим. Дягелев же это все привез в Париж. И французы на самом деле считают, что это французские такие опсы. Сейчас будет очень интересный гала-концерт 16 декабря в Париже совместно Большой театр и Опера Гарние. И артисты Гранд опера будут танцевать с артистами Большого театра. Вот Маша Александрова тоже туда едет. Коля Цискаридзе будет танцевать слатисью будет танцевать. «Шахеризаду», которую мы когда-то возобновили. «Петрушка» пойдет, «Видение розы» будет. Будут кусочки из «Лебединого», из «Жизели», «Умирающий лебедь». Так что очень интересно.
С. КОРЗУН: А первая часть вопроса: ученики школы Мариса Лиепы существуют? Ну, вот один, наверное, перед Вами и говорит с Вами.
А. ЛИЕПА: Илза — очень интересная балерина, которая продолжила вот ту актерскую линию и дарование, которое было у отца. Замечательная работа есть с Роланом Пети. Она сделала спектакль, который назывался и называется до сих пор «Пиковая дама». У Изле есть балетная школа, в которой она собирает молодых, интересных детей перспективных. А 19 декабря полугодовой отчетный концерт, который мы совместили с презентацией нового проекта «Щелкунчик». Наверное, нечасто молодые артисты имеют возможность танцевать со звездами Большого и Мариинки. Так что вот мы будем делать этот проект.
С. КОРЗУН: А правда ли история о том, для того, чтобы Илзе могла быть принята в Большой, отцу пришлось написать заявление об уходе?
А. ЛИЕПА: Ну, наверное, да, это такая история…
С. КОРЗУН: Или это легенда?
А. ЛИЕПА: Нет, это не легенда. Это абсолютная правда. Такой был какой-то сделан ход чудовищной несправедливости. Илза долго работала в театре, но начинала, как артистка миманса. И вот чтобы ее перевели в основную труппу, сказали, что ценой своего ухода отец может освободить место для своей дочки.
С. КОРЗУН: Отец сильно переживал?
А. ЛИЕПА: Этот разговор был между Илзой и отцом. И она в своих каких-то воспоминаниях написала об этом. Что она видела такие отцовские глаза, налитые слезами. И сказал, что надо держаться. Держись, миленький, все как бы переживем. И пришлось ему уйти.
С. КОРЗУН: Балет – жесткий мир вообще?
А. ЛИЕПА: Очень.
С. КОРЗУН: Жестче чем политика?
А. ЛИЕПА: Ну, наверное, сродни. Потому что это государство в государстве. Если Вы думаете, что Большой театр… Большой театр может дать фору любому политическому какому-то альянсу. Там много всяких проблем всегда в театре. И я думаю, что то, что пока его не могут реконструировать, это такой очень серьезный пример того, что ну, не все так ладно, и не все так просто.
С. КОРЗУН: А когда там реконструируют помещение, что там будет, можете предположить?
А. ЛИЕПА: Вы меня спрашиваете?
С. КОРЗУН: Да, Вас спрашиваю. Имеете какое-то отношение к этому?
А. ЛИЕПА: Ну, я переживаю. Это на самом деле мой любимый театр. И все те люди, которые хоть когда-то выходили на сцену Большого театра, с огромным чувством горечи видят и понимают, что пока ничего не сдвинулось с места. И когда театр восстановят, не понятно. Если Вы помните, МХАТ 10 лет стоял. Были только стены. И пока каким-то волевым решением правительство не решило восстановить сцену настоящего МХАТа в Камергерском, наверное, все-таки нужно, чтобы кто-то волевым решением это сделал.
С. КОРЗУН: Андрис Лиепа. И Роман Виктюк.
РОМАН ВИКТЮК: Андрис в современном балете – это дух полета, это принц с рождения. Это принц, который достоин почестей. Это принц красоты. Это принц музыкальности, гармонии. И когда танцует Андрис, мне кажется, он раздвигает стены того пространства, где он. И ведет нас туда, куда доступно только избранным дорога, в мир гармонии. Вот за эту гармонию ему нижайший поклон.
С. КОРЗУН: Поклон Вам от Романа Виктюка.
А. ЛИЕПА: Романа Григорьевича. На самом деле, я когда посмотрел спектакль, который он поставил спектакль для Наталии Макаровой, очень много было каких-то внутренних вопросов. Как он поставил для нее. Я сказал, что он поставил то, что нужно было как раз Наталии Макаровой. А говорят: она же ничего не играла. Я говорю: это же удивительно, что он поставил такой спектакль, в котором балерине не нужно было играть балерину. Она ею была. Вот это удивительное. И я в восторге был от спектакля, который был поставлен для Елены Образцовой. Ну, вообще считаю, что один из самых интересных современных режиссеров я, как режиссер, тоже у него очень многому учусь. И, наверное, вот этой какой-то настоящей романтической возвышенности. Даже вот тот слог, которым он только что говорил. Он очень Виктюковский. Очень приятный, и, наверное, какая-то сермяга в этом есть. Потому что он всегда находит какую-то очень телесную историю, когда рассуждает о людях.
С. КОРЗУН: Минуты полторы у нас остается.
А. ЛИЕПА: Ой, пролетело все.
С. КОРЗУН: Еще не все пролетело. Еще есть возможность вопрос задать, вот футболисты бывшие играют в матчах за ветеранов. Андрис танцует на сцене?
А. ЛИЕПА: Ну, я на самом деле где-то в 2005 году вышел, был спектакль в Риме «Жар-птица» и я с Ирмой Ниорадзе станцевал Иван царевича. Просто это был такой спектакль, посвященный строительству храма великомученицы Екатерины в Риме – благотворительный. Я вышел. Наверное, если недельки 2-3 позаниматься, я…
С. КОРЗУН: Сейчас уже не каждое утро у станка?
А. ЛИЕПА: Нет, я занимаюсь каждое утро.
С. КОРЗУН: По-прежнему. Сколько полчаса, час, полтора?
А. ЛИЕПА: Ну, где-то 45 – минимум. Полтора часа максимум.
С. КОРЗУН: А для чего? Чтобы другим показывать? Или для себя? Или мышцы надо окормить?
А. ЛИЕПА: И другим, и мышцы, ну, представьте себе, если каждый день в течение 20 лет человек занимается по 6-8 часов в день. Если Вы убираете эту нагрузку, что происходит с организмом.
С. КОРЗУН: Ну, организм начинает неадекватно откликаться на эту ситуацию.
А. ЛИЕПА: Спортсмены, гимнасты, артисты цирка, как только заканчивают свою карьеры, превращаются просто в веджетабл. Это по-русски в овощи.
С. КОРЗУН: Андрис Лиепа был гостем программы «Без дураков» на «Эхе Москвы». Андрис, спасибо Вам огромное за то, что пришли в эту студию, отвечали на наши вопросы. Мы желаем Вам покончить, ну, в смысле начать все снова с Дягилевскими сезонами, восстановить все то, что Вы хотите. И вообще больших удач и творческих и просто жизненных Вам.
А. ЛИЕПА: Целую крепко. Ваш Лиепка. Пока.
Сергей Корзун
