Бенефис Илзе Лиепа прошел на Новой сцене Большого театра. Он включал «Пиковую даму» Ролана Пети, без которой уже сложно представить эту танцовщицу, и спектакль, недавно специально поставленный для бенефициантки, — «Клеопатра — Ида Рубинштейн».
Для посетителей балетных вечеров со стажем имя Илзе Лиепа ассоциируется со всем актуальным и современным, что происходит в хореографии. В то время когда перестроечная Москва оказалась отрезана от всех западных гастролеров, танцовщица одной из первых начала устраивать собственные творческие вечера, открывая в них новые имена коллег-артистов и постановщиков. Но нынешний бенефис был организован иначе. В своей традиционно длинной речи, которыми открываются все мероприятия благотворительного фонда имени Мариса Лиепы, председатель правления фонда Андрис Лиепа выразил уверенность, что двойная роль Клеопатры — Иды Рубинштейн станет для сестры такой же знаковой, как и Графиня в «Пиковой даме».
Андрис Лиепа и стал автором идеи нового балета, разглядев в сестре сходство с Идой Рубинштейн, прославленной дилетанткой эпохи Серебряного века, скучающей миллионершей и светской львицей, танцовщицей Фокина и моделью Серова. Бесконечно удлиненные и изломанные линии Лиепа действительно напоминают знаменитый портрет, а экспрессия тоскует без экзальтированности фокинских фантазий.
Выбор хореографа для нового балета тоже принадлежит брату — он вызвал в Москву своего старого друга Патрика де Бана, доверив известному танцовщику и молодому хореографу спектакль, который лишь формально считается одноактным. Событий и персонажей в нем с лихвой набирается на полнометражный спектакль. В нем Ида Рубинштейн, сидя то ли на террасе виллы, то ли прямо под открытым небом, которое держат атланты на каменных руках (сценограф — Павел Каплевич), предается воспоминаниям о былом: спектаклях дягилевской антрепризы и парижских салонах, о Дягилеве, Павловой, графе Монтескью, брате и сестре Нижинских, своей великой любви, зашифрованной под именем мистера G, и сценическом триумфе в роли Клеопатры.
Чтобы воспроизвести на сцене этот жизненный поток, де Бана нарезал фрагменты музыки Массне, Равеля, Римского-Корсакова, Стравинского, Глазунова, Форе и соединил их в полуторачасовую фонограмму. Ида переходит бытовым шагом из гостиных в балетный зал, оттуда в будуар и на парижскую сцену, знакомится с одним энциклопедическим персонажем за другим, кланяется, жмет руки… Илзе Лиепа становится центром действия не потому, что так решил хореограф. Она демонстрирует дар быть абсолютно естественной в умопомрачительных нарядах (их автор — Екатерина Котова) и в самых банальных мизансценах. Зачарованный хореограф предоставляет исполнительнице самой заботиться о собственной роли. Но Лиепа со времен советского диетического балета научилась придавать осмысленность даже пустому движению. Просто балет оказался не об Иде Рубинштейн и ее Клеопатре, а об Илзе Лиепа и семейной любви к дягилевской антрепризе и харизматическим личностям Серебряного века.
Ведомости
