Дягилев взорвал мир, написав одну из самых ярких глав в истории российского искусства, причем его щедрость безмерна — многие фрагменты этой главы дописываются до сих пор. И эпохальное празднование 100-летия “Русских сезонов” завершается удивительной премьерой в Парижской национальной опере: в спектакле, где будут участвовать звезды французского балета, нам покажут четыре восстановленных дягилевских шедевра: “Послеполуденный отдых фавна”, “Петрушка”, “Видение розы”, “Треуголка”. И вам не придется брать билет на самолет (впрочем, это бессмысленно, все билеты раскуплены): 22 декабря в 22.30 прямую трансляцию из Парижа поведет телеканал “Культура”.
В канун столь масштабного телесобытия мы беседуем с легендарным танцовщиком и хореографом Андрисом Лиепой, который многие годы развивает и поддерживает на русской сцене дягилевские традиции.
— Какова ваша миссия как человека, возрождающего дягилевские шедевры, — в чем идея?
— Моя задача — вернуть России то, что принадлежит ей по праву. И тем же самым занимается любой человек, который реально работает с дягилевскими спектаклями: все понимают, что ничего им подобного в мире не существует. “Жар-птице”, которую мы недавно восстановили, исполняется уже 100 лет! При этом балет не теряет свежести и новизны.
Да, наша задача — вернуть гениальные спектакли, которые были утеряны, утеряны из-за того, что Дягилев стал персоной нон грата для советского образа жизни; остался за границей, и все, что он делал, воспринималось здесь как что-то буржуазное. Скажу больше: к сожалению, когда закончился период соцреализма, мы оказались на перепутье — не знаем, куда дальше идти. И период Золотого и одновременно Серебряного века для нашего балетного искусства оказался невостребован.
— Однако вы только что с успехом, насколько я знаю, провезли по городам страны “Русские сезоны XXI века” — два дягилевских шедевра: “Жар-птицу” и “Шехерезаду”…
— Делаю, что могу. Но, скажу вам, это было потрясающе! Десять городов: Ярославль, Нижний, Казань, Рязань, Саратов, Ижевск etc.…
— Кстати, а для танцовщика сколь большое значение имеет зал? Это обычно классические музыканты говорят об акустике, ауре…
— Для нас в первую очередь важен покат (наклон сцены к зрителю). Самый большой покат, который я видел, — в Ла Скала. Современные театры делают почти ровные сцены… А покат меж тем очень влияет на технику, на прыжок, на то, как выглядят декорации.
— Так возвращаясь к российскому туру…
— С нами ездили “Кремлевский балет” (художественный руководитель — народный артист России Андрей Борисович Петров) и звезды: Мария Александрова, Ирма Ниорадзе, замечательный молодой танцовщик Артем Ячменников, Михаил Лобухин, Андрей Меркурьев — да что перечислять, это совершенно феноменальная история! Кто еще когда это видел! Мы на “Дягилев-гала” дали “Павильон Армиды” — в Перми показали этот спектакль полностью, как он пройдет в Париже в марте следующего года (на Годе культуры России во Франции).
Но вот что меня смущает во всей этой истории: Россия как бы подключилась к тому, что делали французы. Да, я ищу меценатов, которые мне помогают. Сейчас все это возможно, но возможно ли повторить то, что сделал Дягилев?
— Так вот насколько важно вспоминать имя Дягилева? Как мецената, знатока искусства, человека гениальной интуиции? Возможен ли сегодня подобный феномен?
— У Дягилева была абсолютно другая идея: он хотел прорубить для русского искусства окно в Европу. И он это благополучно сделал. А какая идея у нас? Вернуть все это в Россию. Вернуть то, что французы, англичане, американцы сохранили…
— То есть такая хитрая схема получилась эволюции русского балета.
— Совершенно верно. И сохраняли они наши балеты замечательно! Но вот одно “но”: когда танец кучеров из “Петрушки” исполняет француз или американец, это выглядит для нас так же, как очень хорошее исполнение “Калинки” из уст Мирей Матье.
— Ну да, я вас понимаю.
— Это все замечательно — они стараются, и ты улыбаешься, радуешься, снимаешь перед ними шляпу, но понимаешь, что Ананьев из ансамбля Александрова так споет “Калинку”, что мурашки по коже, дух захватывает, и у нас, и у американцев, французов — у всех. Вот в чем проблема. А так гала в Париже лишь доказал, насколько Дягилев — феноменальное явление. Я зашел в Опера Гарнье — там стоит французская правительственная гвардия, Саркози взял этот проект под свой патронаж — вот как!
— То есть интерес ни к балету в общем, ни к русской традиции в частности в мире не падает?
— Билеты на гала стоили 2000 евро (эти деньги собирались на гастроли Опера Гарнье в Россию — в Новосибирск в 2010 году и в Москву в 2011-м). Продали 500 билетов. Это к вопросу “не падает ли интерес”. Не знаю, на что еще сегодня можно позвать людей, чтобы они платили по 2000 евро.
— Какие эпицентры балетного искусства есть сегодня?
— Если не отталкиваться от персоналий, имен хореографов, а пройтись чисто по географии, то это Москва и Санкт-Петербург — у нас, а в мире — Париж, Лондон, Нью-Йорк. Не все, конечно, но основные.
— Есть мнение, что балет — “лакомство” для элиты, для избранных. Какая, например, публика ходила на ваши представления в туре?
— Вот в Нижнем было такое количество детей, которые занимаются хореографией и музыкой, что я был поражен. Были тамошние артисты, просто любители балета, музыки, художники. Да, это искусство достаточно сложное для понимания, но если балет хороший, поверьте: его понимают, любят и ценят абсолютно все. Аксиома.
— Да, но как вы оцениваете “градус” русского балетного искусства в целом — какие есть проблемы, а какие, наоборот, прорывы?
— Нас, по счастью, все равно очень хорошо принимают в мире как страну, которая подхватила и донесла свои самые значимые балетные традиции. Вы же понимаете процентное соотношение: когда выезжает за рубеж Большой или Мариинка — они везут в основном всю классику, сохраненные шедевры — “Лебединое озеро”, “Спящую красавицу”, “Щелкунчика”, “Дон Кихота”. Плюс советскую классику — скажем, “Спартак”. И с такими спектаклями (включая как раз классику XX века: “Послеполуденный отдых фавна”, “Шехерезаду”, “Петрушку”, “Шопениану”) нас, я уверен, будут приглашать еще и еще.
— Но это как бы инерция, а что же нового?
— Извините, но, чтобы прийти к новому, нужно хорошо овладеть старым. Я просто взял на себя миссию человека, который не занимается ниспровержением чего-то, а пытается сохранить лучшее. Посмотрит молодой человек “Шехерезаду”, она навеет ему какие-то новые эмоции, и он создаст новый балет. Так это и происходит. А как иначе?
— Да и с новыми танцовщиками старые спектакли все равно приобретают уникальные краски…
— Да вы представить не можете, как замечательно в туре по России Маша Александрова танцевала в “Жар-птице” и “Павильоне Армиды”! Молодая восходящая звезда совершенно потрясающе смотрится в этом проекте! Или взять Ирму Ниорадзе, для которой был поставлен балет “Тамар”. Просто логика наших репертуарных театров — ставить спектакль в репертуар и туда вписывать артистов. А логика Дягилева иная: брать артистов и делать для них спектакль. Для Шаляпина, для Нижинского, для Павловой. На каждого — свой шедевр. И все они остались в истории и актуальны по сей день. Вот что я хочу вернуть на русскую сцену! И надеюсь, что кто-то из молодых хореографов на основе этих шедевров придумает что-то новое. Это и есть задача, которую считаю достойной.
— Во время прямой трансляции по “Культуре” будут показаны четыре балета: “Петрушка”, “Послеполуденный отдых фавна”, “Видение розы”, “Треуголка”. Насколько они показательны для дягилевских “сезонов”?
— Все четыре спектакля отражают разные этапы развития “Русских сезонов”. Каждый год создавался новый спектакль.
Вот одна из уникальных миниатюр Михаила Фокина — “Видение розы”. Танцевали Нижинский и Карсавина. Этот спектакль восстановил Марис Лиепа. Он идет всего 12 минут. Именно этот балет создал легенду о прыжке Вацлава Нижинского. Сцена была небольшой, поэтому казалось, что он пролетал половину сцены. Прыгает — и как будто замирает в воздухе на два щелчка фотоаппарата. Вообще, хореография Фокина открыла миру мужской танец. До этого в основном были женские спектакли. На смену Фокину в 1911 году пришел Вацлав Нижинский. Его исполнение роли Петрушки — это был взрыв! До этого на сцене были только сказочные, античные и тому подобные сюжеты. А здесь зрители впервые увидели на сцене то, что могли раньше видеть только в жизни. Артисты очень убедительно играли кукол.
“Послеполуденный отдых фавна” впервые был показан в сезоне 1912/1913 годов. Премьера вызвала скандал в пуританской Франции из-за последней сцены, разразилась полемика в прессе и обществе. Великий скульптор Огюст Роден выступил тогда в печати в защиту Нижинского. Сейчас этот балет единодушно признан классикой ХХ столетия.
— Любители балета, посмотрев трансляцию, смогут сравнивать парижские версии с вашими постановками-восстановлениями…
— Да, вы знаете, я очень хочу, например, чтобы Коля Цискаридзе в марте (в театре “Champs-Élysées”) станцевал нашего “Фавна”, которого мы восстановили. 2 и 3 марта будет визит Дмитрия Анатольевича Медведева во Францию, а 4-го мы начинаем гастроли в “Champs-Élysées”. Этот театр был открыт спектаклем “Весна священная” в постановке Нижинского. И в 2013 году состоится 100-летний юбилей театра и этого спектакля.
Ян Смирницкий
«Московский комсомолец»
